ЭТО больше похоже на продолжающиеся попытки фашистской администрации Дрампфа/Трампа-Вэнса с партией республиканцев (а в Вирджинии ее возглавляет фашистский Fotze gov Гленн Хейсид Янгкин), направляемые религиозными лицемерами проекта 2025 контролировать каждый аспект жизни женщины, как того требует запланированная авторитарная теократическая олигархия, которую они хотят навязать (вспомните Рассказ служанки). Попытки добавить ограничения жизнеспособности в предлагаемую поправку к конституции Вирджинии являются троянским конем, который будет использоваться для уничтожения права женщины контролировать собственное тело. После ограничений жизнеспособности наступает эмбриональная личность, и женщины будут считаться племенным скотом. Сторонники ограничений жизнеспособности используют ложь, обман, дезинформацию и пропаганду против выбора, чтобы убедить избирателей в Вирджинии и других штатах, таких как Миссури и Огайо, включить ограничения жизнеспособности в законодательство о репродуктивных правах и свободах. Им нельзя верить или доверять. Об этом сообщила Mother Jones , а затем последовала предлагаемая поправка к конституции Вирджинии, которая должна быть вынесена на голосование в 2026 году.
Как ограничения жизнеспособности приводят к криминализации беременности
Юридический директор Pregnancy Justice Карен Томпсон предупреждает: «Мы находимся на опасной территории. Теперь это наша реальность».
Когда полтора года назад Карен Томпсон стала юридическим директором Pregnancy Justice , она все еще изучала вопросы репродуктивного правосудия, которые лежат в основе миссии организации. Но после 20 лет работы в системе уголовного правосудия, сначала в Innocence Project, а затем в ACLU в Нью-Джерси, она действительно много знала о расовом профилировании, правительственном надзоре, превышении полномочий правоохранительными органами и неправомерных осуждениях. И для нее параллели между ее предыдущей работой и растущей криминализацией беременности и абортов в Америке после дела Roe v. Wade не могли быть более очевидными. «Мы видим все те же проблемы в сфере репродуктивного права, о которых люди в сфере уголовной защиты говорили годами», — говорит Томпсон.
Эта точка зрения уголовной защиты определяет, как Томпсон размышляет о другом важном событии эпохи после Роу : усилиях по закреплению права на аборт в конституциях штатов. С 2022 года избиратели в 12 штатах приняли меры по защите права на аборт, в том числе в семи штатах в ноябре. Но половина этих мер ограничивает или запрещает аборты после жизнеспособности — момента, когда плод способен жить вне матки, обычно на 22–24 неделе беременности. В Миссури , Огайо и других штатах защитники репродуктивных прав рационализировали пределы жизнеспособности как необходимое зло, чтобы привлечь на свою сторону избирателей, которые могут быть брезгливы по поводу абортов на поздних сроках беременности. Те же дебаты разыгрываются в Вирджинии, где защитники пытаются внести поправку в конституцию в бюллетень 2026 года.
«Я понимаю», — говорит Томпсон. «Но мои глаза и глаза этой организации смотрят на то, кого криминализируют». Она говорит, что, создав конституционную границу между приемлемыми и неприемлемыми абортами, правоохранительные органы получают мощное оружие, которое они могут использовать против женщин за любые действия, которые могут рассматриваться как нанесение вреда жизнеспособному плоду — например, употребление наркотиков во время беременности — а также обоснование для расследования и наказания людей за выкидыши и мертворождение . « Это уже происходит », — говорит она, «и границы жизнеспособности просто облегчают это».
В новом отчете Pregnancy Justice и правозащитной группы Patient Forward подчеркивается тот факт, что одной из самых коварных вещей в отношении линий жизнеспособности является их тесная связь с личностью плода, некогда маргинальной идеей — теперь все больше поддерживаемой республиканским мейнстримом — о том, что эмбрионы и плоды имеют те же конституционные права, что и все остальные. Аргументы о личности являются основополагающими для движения против абортов , частью его долгосрочной стратегии по запрету всех абортов. Группы по защите репродуктивных прав должны делать все возможное для борьбы с распространением законов о личности, утверждают авторы отчета. Вместо этого, говорит Томпсон, принимая ограничения жизнеспособности, сторонники абортов невольно узаконивают идею прав плода.
Недавно я встретился с Томпсоном на встрече ученых-юристов и защитников материнского здоровья в Школе права Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, а затем продолжил общение по Zoom. Наш разговор был отредактирован для большей ясности и краткости.
Гестационные ограничения были центральным вопросом в дебатах об абортах с 1973 года, когда Roe против Wade постановил, что женщины имеют конституционное право на аборт до жизнеспособности. Когда вы впервые осознали опасности, которые гестационные ограничения представляют для права на аборт?
После окончания юридической школы в 2003 году я устроилась на работу в крупную частную юридическую фирму Morrison & Foerster, которая много работает pro bono по вопросам репродуктивного здоровья . Мое первое дело pro bono было против парня по имени Уильям Грэм, который выдавал себя за поставщика услуг по абортам в Новом Орлеане. У него было название компании, Causeway Center for Women, которое было очень похоже на название настоящего поставщика услуг по абортам, Causeway Medical Clinic. Люди просматривали «Желтые страницы», сначала натыкались на его имя и звонили. И он тянул их до тех пор, пока не становилось слишком поздно для аборта или он не становился настолько дорогим, что они не могли себе его позволить.
Это похоже на кризисный центр беременности. Но он был одним парнем, который делал все это через свой телефон. Поэтому мы подали коллективный иск, утверждая, что это было мошенничество и нарушение прав на товарный знак, что было очень невоспроизводимым подходом. И мы закрыли его . Ему не разрешено выставлять себя напоказ как поставщика абортов. Это было моим первым знакомством с чрезмерным влиянием активистов, выступающих против абортов, и реальными, практическими реалиями вокруг того, что делает линия жизнеспособности. Это также показало мне, как легко можно манипулировать гестационным возрастом и линией жизнеспособности таким образом, что это может нанести очень серьезный ущерб жизни людей.
Двадцать лет спустя закон Роу был отменен, а гестационные и жизнеспособные ограничения стали важной точкой конфликта среди людей, которые поддерживают право на аборт. Многие основные группы по репродуктивным правам рационализируют жизнеспособные ограничения как не угрожающие, просто «восстанавливающие закон Роу ».
«Некоторые из мер, которые, по мнению некоторых групп по защите репродуктивной функции, защищают право на аборт, на самом деле наносят вред и прокладывают дорогу в ад для людей, которые сталкиваются с криминализацией беременности».
Я хочу быть ясным, я полностью понимаю, почему люди хотят ограничений жизнеспособности — они считают, что это то, что позволяет проводить избирательные меры. Они могут сказать: «Смотрите, мы собираемся защитить доступ здесь, в Миссури, здесь, в Вирджинии, но мы собираемся установить ограничение на это». Для законодателей, которые колеблются, это может показаться разумным компромиссом.
Однако некоторые из мер, которые, по мнению некоторых групп по защите репродуктивной функции, защищают право на аборт, на самом деле наносят вред и прокладывают дорогу в ад для людей, которые сталкиваются с криминализацией беременности.
«Выстилаем дорогу в ад для людей, которые подвергаются криминализации беременности» — это довольно сильный язык. Как пределы жизнеспособности делают это?
Что говорят пределы жизнеспособности, так это то, что есть хорошие аборты и плохие аборты, что само по себе проблематично. Но вы также создаете мягкую эмбриональную личность, потому что вы говорите: есть момент, когда аборт становится плохим; есть момент, когда правительство вмешивается в чью-то утробу; есть момент, когда беременная женщина исчезает в угоду правительственным интересам в ребенке или плоде.
Все просто: если плод считается отдельным человеком по закону, и если вы говорите: «Вот та черта, где этот плод становится отдельным человеком», то нет никаких ограничений на то, что государство может сделать после этого момента под предлогом защиты этого плода. И это никогда не закончится хорошо для беременной женщины.
Только в этом месяце прокурор Западной Вирджинии сказал : «Эй, если у вас выкидыш, позвоните в полицию и сообщите об этом!» Меньше внимания привлекло то, что он сказал в остальной части. Вид уголовной опасности, с которой столкнется женщина, у которой случится выкидыш, будет зависеть от «ее намерения», которое он определил так: «Что вы сделали? На каком сроке беременности вы были? Вы пытались что-то скрыть?» Он сказал: «Если вы испытали облегчение и говорили людям: «Лучше я попаду под автобус, чем рожу этого ребенка», это может сыграть на мышлении правоохранительных органов». Так что этой искусственной линии жизнеспособности было достаточно, чтобы оправдать уголовные обвинения в его голове.
Мы на опасной территории. Такова наша реальность сейчас.
Идея о том, что жизнеспособность должна определять, когда у плода развиваются определенные права, возникла задолго до Роу , верно?
Исторически плод не получал полных юридических прав как личность до рождения, что, я думаю, является лучшим и наиболее законным стандартом. Когда рождается ребенок, когда появляется ребенок, который независим от своего родителя, который может дышать и жить и получать медицинское лечение, которое будет поддерживать эту жизнь без зависимости от тела другого человека, — вот тогда начинается жизнь. Так гласит закон в течение очень, очень долгого времени. Многие религии также верят, что именно тогда начинается жизнь.
Затем в 1940-х годах суды начали выносить решения о том, что ребенок может подать в суд за травмы плода, полученные в утробе матери после точки жизнеспособности. Таким образом, идея линии жизнеспособности исходит из попытки сделать лучше и признать вред, который может быть нанесен плоду до его рождения. Законодатели начали принимать законы [об убийстве плода и неправомерной смерти], чтобы наказывать людей за плохое поведение. Например, когда кто-то был беременен и его сбила машина из-за чьей-то халатности, и он потерял беременность.
Но такого рода законы работают только если они ограничены определенными ситуациями, а они никогда не ограничены. Они становятся основой для гораздо большего правового и политического дрейфа , включая распространение идеи о том, что фетальная личность начинается не с жизнеспособности и не с 12 недель или восьми недель или шести недель, а с оплодотворения.
Стали ли границы жизнеспособности более проблематичными после решения Доббса [решение Верховного суда, отменившее решение по делу Роу ]?
Они сейчас чрезвычайно опасны, в том смысле, в котором они не обязательно были раньше. Потому что, по крайней мере, Роу установил некоторые ограждения. В конце концов, он сказал, что существует конституционное право на аборт, которое защищено федеральным законом. С уходом Роу эта федеральная защита больше не с нами. Эти вопросы теперь решаются государством, по прихоти того, кто всем управляет, кто хочет принять закон или возбудить судебное разбирательство на основе своих религиозных или личных убеждений.
«Вы также создаете мягкую эмбриональную личность, потому что говорите: есть момент, когда аборт становится плохим; есть момент, когда правительство может вмешаться в чью-то утробу».
Недавний отчет Pregnancy Justice показывает всплеск судебных преследований, связанных с беременностью, в первый год после дела Доббса , в основном связанных с употреблением наркотиков, но также и с выкидышами и мертворождением. Является ли это признаком того, что грядут перемены в штатах, которые закрепляют жизнеспособность в своих конституциях?
Количество дел растет. Частично это происходит потому, что наши исследования становятся более строгими, поэтому мы можем находить дела. Но также происходит то, что прокурорам легко возбуждать эти дела, это легкодоступные плоды. Если вы прокурор и у вас есть определенное количество обвинительных приговоров, которые вы должны выносить каждый год, чтобы вас не считали мягким в отношении преступности, очень легко криминализировать кого-то из-за выкидыша или употребления веществ во время беременности. Все, что вам нужно сказать, это: «Воздействие наркотиков на плод является преступлением, и это преступление является тяжким преступлением в отношении ребенка». Бум! Это 10-20-летний срок, независимо от того, был ли нанесен какой-либо вред плоду или фактически рожденному ребенку — что, кстати, вам не нужно доказывать — или прекратил ли кто-то употреблять наркотики после того, как узнал, что он был беременен, и так далее. Ограждения исчезли, и стандарты осуждения кого-то за преступление на основании его беременности настолько низки.
Имейте в виду: около 70 процентов этих криминализаций беременности осуществляются посредством законов, которые не были написаны для этой цели. Женщины, которые могли выкурить косяк во время беременности, обвиняются в пренебрежении детьми или домашнем насилии по отношению к себе, или по законам, которые были написаны для защиты детей от паров в метамфетаминовой варочной . В этих случаях уже есть подвох. Так что, да, я беспокоюсь о том, как линии жизнеспособности могут стать новым инструментом правоохранительных органов. Они сделают процесс криминализации проще и быстрее.
А с учетом масштабных сокращений , которые администрация Трампа проводит в программах социальной защиты, таких как Medicaid, и атак на Planned Parenthood , а также судебных тяжб по поводу экстренной медицинской помощи …
Мы увидим, что ситуация только ухудшится. У людей будет больше выкидышей и мертворождений, и это приведет к большей криминализации.
Развитие технологий наблюдения, похоже, делает такую возможность еще более тревожной.
Люди, занимающиеся реформой уголовного правосудия, уже много лет бьют тревогу по поводу автоматических считывателей номерных знаков. Они говорят о пингах вышек сотовой связи и обо всех этих технологиях отслеживания, которые используются для того, чтобы бросать людей в тюрьму. Теперь мы видим, как эта технология используется в репродуктивном контексте. В Техасе есть шериф округа, который под предлогом защиты женщины, которая, по их словам, может истекать кровью из-за самостоятельного аборта, продолжает использовать информацию из 83 000 различных отчетов считывателей номерных знаков, чтобы выследить этого человека... Если бы она не была беременна или не делала аборт, разве кто-то был бы в порядке с этим? Кого-то, кто не совершал преступления, выслеживают с помощью считывателей номерных знаков? Я так не думаю. Но происходит то, что беременность оправдывает введение правоохранительных мер в отношении перемещений людей.
Как сторона, защищающая репродуктивные права, борется с потенциальным потоком уголовных дел?
Часть того, что мы делаем как организация, это включение уроков из пространства неправомерного осуждения. Поэтому вы не можете осудить кого-то на основании плохой науки. Если вы видите в плаценте или пуповине, что была очевидная инфекция, которая привела к потере беременности, вы не можете винить употребление наркотиков, потому что это не так. Вы не можете позволить стукачам — людям, работающим в больницах или приютах для бездомных, — звонить в службы защиты детей и говорить им, без каких-либо оснований, что у женщины проблемы с психическим здоровьем, а затем CPS разлучает этого ребенка с его родителем. Вы не можете выборочно проверять людей на наркотики, когда они идут на схватки и роды, только потому, что они беременны.
Мы видим те же проблемы в этих делах, связанных с беременностью, что и в других делах уголовного правосудия, но без какой-либо юридической проверки. Отчасти потому, что эти дела очень, очень незаметны. Они продвигаются очень быстро. Если кто-то беременен, он не хочет оказаться в тюрьме. В нашем обществе существует глубокое суждение о том, какими должны быть хорошие матери, и любая, кто употребляет наркотики, сразу становится плохой матерью. И помните, кто становится мишенью. Мы не говорим о ком-то, кто в своей очень шикарной квартире на Пятой авеню в Нью-Йорке принимает Перкоцет и пьет вино. Никто не посылает CPS за будущим отцом, который явно под кайфом. Люди, которых это затрагивает, в основном бедные женщины. [В нашем недавнем отчете] белые женщины составляют большинство в делах, связанных с наркотиками, черные и смуглые женщины в делах, связанных с потерей беременности, такой как мертворождение и выкидыш.
Мы знаем, какова история этой страны. Мы знаем, как работает криминализация. И единственное, что сейчас отличается, это то, что есть одна группа женщин, которым государство хочет дать больше детей, потому что они в иррациональной панике из-за демографического сдвига. И есть другая группа женщин, в отношении которых государство хочет продолжать свою безудержную сверхкриминализацию и сверхконтроль за телами.
Даже несмотря на все, о чем вы говорили, идея жизнеспособности кажется очень укоренившейся в том, как мы думаем о беременности и материнстве в нашей культуре. Так как же убедить людей, что пределы жизнеспособности не защищают права на аборт — что они, по сути, являются сокращением?
У моих коллег из Patient Forward гораздо больше данных по этому вопросу, но, насколько я понимаю, из опросов по этому вопросу, ограничения жизнеспособности не пользуются популярностью у избирателей. Похоже, что избиратели одобряют то, что им предлагают. Поэтому мы считаем, основываясь на данных исследований, что они бы поддержали и меры голосования без ограничений жизнеспособности. Опрос показывает подавляющее неприятие вмешательства правительства на протяжении всей беременности.
«Мы не должны выставлять себя напоказ, поддерживая идею плохих и хороших абортов. Либо мы хотим, чтобы у людей был доступ, либо нет. Если вы хотите, чтобы у них был доступ, дайте им его».
Я думаю, люди понимают , почему пациенты делают аборты позже : потому что они не могут отпроситься с работы, не могут найти людей, которые присмотрят за их другими детьми, у них сломалась машина или у них нет денег на бензин для получения медицинской помощи. Может быть, у них есть партнер, который их оскорбляет, или они не знали, что беременны, пока не достигли пятого месяца, или потому что они не хотят иметь ребенка, или потому что они просто не могут позволить себе еще одного ребенка. Люди понимают эти реалии . И как движение за репродуктивную справедливость, мы не должны выставлять себя напоказ, поддерживая эту идею плохих и хороших абортов. Либо мы хотим, чтобы у людей был доступ, либо нет. Если вы хотите, чтобы у них был доступ, дайте им доступ.
Люди не должны ехать из Нью-Йорка в Колорадо, чтобы получить необходимую им помощь. Я не знаю, как сделать это яснее, проще. Я думаю, что некоторые защитники репродуктивного права настолько усвоили эти разговоры о политических рисках границ жизнеспособности, что не могут их преодолеть. И это не значит, что вы не говорите: «Послушайте, это сложно». Я знаю, что у людей сложные чувства, и если это то, что вы чувствуете по отношению к себе, хорошо. Но ваши сложные чувства не должны быть движущей силой законодательства.
Мы проиграли. Роу ушел. И у нас есть люди в федеральном правительстве, которые прямо сейчас реализуют Проект 2025, который хочет предоставить плодам защиту 14-й поправки . Если это произойдет, весь доступ к абортам исчезнет. Так что движение за репродукцию может иметь свои чувства. Но мы проигрываем. Мы можем продолжать горевать о том, что происходит. Или мы можем выступить и бороться. Пассивность не сработает. Мы не можем умиротворить другую сторону. Они не умиротворены — они берут, берут, берут.
Все сгорает. Настал момент для движения по восстановлению перестроиться таким образом, чтобы это служило всем.
Связанный
СОВМЕСТНАЯ РЕЗОЛЮЦИЯ СЕНАТА № 247
Предлагается внести поправку в Конституцию Вирджинии, добавив в статью I раздел под номером 11-А, касающийся основополагающего права на репродуктивную свободу.
Одобрено Сенатом 21 января 2025 г.
Одобрено Палатой делегатов 13 февраля 2025 г.
РЕШЕНО Сенатом, при согласии Палаты делегатов и большинства членов, избранных в каждую палату, что следующая поправка к Конституции Вирджинии должна быть предложена и настоящим передана Генеральной Ассамблее на ее первую очередную сессию, проводимую после следующих всеобщих выборов членов Палаты делегатов, для ее одобрения в соответствии с положениями Раздела 1 Статьи XII Конституции Вирджинии, а именно:
Внести поправки в Конституцию Вирджинии, добавив в Статью I раздел под номером 11-А следующего содержания:
СТАТЬЯ I
БИЛЛЬ О ПРАВАХ
Раздел 11-А. Основное право на репродуктивную свободу.
Каждый человек имеет основополагающее право на репродуктивную свободу, включая возможность принимать и осуществлять решения, касающиеся собственного дородового ухода, родов, послеродового ухода, контрацепции, абортов, лечения выкидышей и лечения бесплодия.
Право человека на репродуктивную свободу не должно прямо или косвенно отрицаться, обременяться или ущемляться, если только это не оправдано настоятельными государственными интересами, достигнутыми наименее ограничительными средствами.
Несмотря на вышеизложенное, Содружество может регулировать предоставление услуг по прерыванию беременности в третьем триместре, при условии, что ни при каких обстоятельствах Содружество не будет запрещать аборт, (i) если по профессиональному мнению врача он показан с медицинской точки зрения для защиты жизни или физического или психического здоровья беременной женщины или (ii) если по профессиональному мнению врача плод нежизнеспособен.
Содружество не будет допускать дискриминации при защите или обеспечении этого основополагающего права.
Содружество не будет наказывать, преследовать или иным образом предпринимать неблагоприятные действия против отдельного лица на основе осуществления этим лицом этого основного права или его собственных фактических, потенциальных, предполагаемых или предполагаемых результатов беременности, включая выкидыш, мертворождение или аборт. Содружество не будет наказывать, преследовать или иным образом предпринимать неблагоприятные действия против любого лица за помощь или содействие другому лицу в осуществлении таким другим лицом права на репродуктивную свободу с добровольного согласия такого другого лица.
Для целей настоящего раздела государственный интерес является обязательным только в том случае, если он преследует ограниченную цель поддержания или улучшения здоровья лица, обращающегося за медицинской помощью, в соответствии с принятыми клиническими стандартами оказания медицинской помощи и доказательной медициной и не нарушает самостоятельное принятие решений этим лицом.
Этот раздел имеет самостоятельную исполнительную силу. Любое положение этого раздела, признанное недействительным, может быть отделено от остальных частей раздела.
No comments:
Post a Comment